Том 2. Стихотворения 1917-1920 - Страница 7

Последний перевал

Везут меня иль сам я еду,
Но знаю, сидя на возу,
Что рано праздновать победу,
Что гады ползают внизу,
Что воздух весь насыщен ядом
И что свободно мы вздохнем,
Когда в бою с последним гадом
Ему мы голову сdернем.

Друзья, в великом, как и в малом,
Есть заповедная черта:
Перед последним перевалом
Дорога более крута.
Напрячь должны мы все усилья,
Чтоб после схватки боевой
С вершин в Долину изобилья
Войти семьею трудовой!

Коммунистическая Марсельеза

Мы – пожара всемирного пламя,
Молот, сбивший оковы с раба.
Коммунизм – наше красное знамя,
И священный наш лозунг – борьба.
Против гадов, охрипших от воя,
Пожиравших все наши труды,
Для последнего страшного боя
Мы сомкнем трудовые ряды.

Кто честен и смел, пусть оружье берет,
Свергай кабалу мироеда!
Нас ждет или смерть, иль победа,
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!

Наших братьев погибших мильоны,
Матерей обездоленных плач,
Бедняков искалеченных стоны –
Скажут нам, где укрылся палач.
Пусть же знает, укрывшись в палаты,
Кто служил золотому тельцу,
Что настал час жестокой расплаты
Кулаку и банкиру-дельцу.

Кто честен и смел, пусть оружье берет
(и т. д.).

Всем насильникам воли народной,
Всем кормившимся нашим трудом,
Всем, кому был статьею доходной
И завод и молитвенный дом,
Всем, чьих прибылей ради разбойных
Наша кровь и текла и течет, –
Умиравшие, гнившие в войнах,
Неоплатный предъявим мы счет.

(Припев.)

Нам грозят еще гнусные гады,
Но уж пробил последний их час,
И не будет в бою им пощады,
Им, не знавшим пощады для нас.
Пусть не знают бойцы состраданья,
Чтобы враг обмануть нас не мог.
На развалинах старого зданья
Возведем мы наш светлый чертог.

(Припев.)

Никакая на свете работа
Для мозолистых рук не страшна.
Но ничья от народного пота
Не разбухнет уж больше мошна.
Хищный плут будет жадничать втуне,
Не набьет он своих сундуков.
В трудовой пролетарской коммуне
Нет богатых и нет бедняков!

(Припев.)

Против общего злого вампира,
Против шайки попов и господ
Встаньте, все пролетарии мира,
Обездоленный черный народ!
Встаньте, рыцари нового строя!
Встаньте, дети великой нужды,
Для последнего страшного боя
Трудовые смыкайте ряды!

Кто честен и смел, пусть оружье берет,
Свергай кабалу мироеда!
Нас ждет или смерть, иль победа,
Вперед, вперед, вперед, вперед, вперед!

Новожизненские лягушки

...

Чем демократичнее власть, тем она дороже обходится народу.

Вот это строгий суд! Суда не надо строже:
Народная им власть обходится дороже,
Чем власть – какая же? Ну, что стесняться зря!
Чья власть милей вам и дешевле?
Не ваши ль это предки древле
Пред Зевсом квакали, чтоб дал он им царя?

Революционный гудок

Глубокою ночью воздух морозный
Прорезал призыв твой тревожный и грозный:
«Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Смертельный твой враг – у ворот!»

Твой голос, стозвучным подхваченный гудом,
Звучал, как набат, над трудящимся людом:
«Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Насильник стоит у ворот!»

Твой клич повторил пролетарий всесветный,
Доносится к нам его голос ответный:
«Проклятье злодеям, творящим разбой!
К оружью, народ трудовой!»

Услышав твою боевую тревогу,
К нам рать трудовая спешит на подмогу,
И, слыша ее сокрушительный шаг,
Трепещет зарвавшийся враг.

Священные храмы труда и свободы,
Застыли в суровом молчанье заводы,
Проходят пред ними в щетине штыков
Ряды пролетарских полков.

Гуди же, гудок! Всему миру поведай,
Что все мы умрем иль вернемся с победой!
«Вставай, поднимайся, рабочий народ!
Смертельный твой враг – у ворот!»

Работнице

Язык мой груб. Душа сурова.
Но в час, когда так боль остра,
Нет для меня нежнее слова,
Чем ты – «работница-сестра».

Когда казалось временами,
Что силе вражьей нет числа,
С какой отвагой перед нами
Ты знамя красное несла!

Когда в былые дни печали
У нас клонилась голова,
Какою верою звучали
Твои бодрящие слова!

Пред испытанья горькой мерой
И местью, реющей вдали,
Молю, сестра: твоею верой
Нас подними и исцели!

Маяк

Мой ум – мужицкой складки,
Привыкший с ранних лет брести путем угадки.
Осилив груды книг, пройдя все ранги школ,
Он все ж не приобрел ни гибкости, ни лоска:
Стрелой не режет он воды, как миноноска,
Но ломит толстый лед, как грузный ледокол.
И были для него нужны не дни, а годы,
Чтоб выровнять мой путь по маяку Свободы.

Избрав, я твердо знал, в какой иду я порт,
И все ненужное, что было мне когда-то